Москва-Петушки 2015

Есть путешествия, когда едешь и едешь, а есть, когда вдруг попадаешь, как Алиса в реальное Зазеркалье....

Джон Максвелл Кописки

Англичанин, получивший российское гражданство. Фермер. Живет в д. Крутово, рядом с ж/д станцией Петушки.

Hyundai i40 c легкой руки Юли увез нас в новую русскую деревню, которую строит Джон. Но как в нее было попасть и понять происходящее, если не через Петушки, куда так стремился когда-то Венечка?

Александр Кобенко: У вас есть свои правила жизни?

Джон Максвелл Кописки: Правильно – всегда говорить правду. Никогда не быть свободным. В смысле – не иметь свободного времени. Человек должен работать. Мужчина должен быть правильным. Правильно – работать. Если еще учишься – заниматься с полной отдачей, если рабо­таешь – целиком отдаваться своему делу. А цель жизни – семья. А если человек еще и верующий – плюс вера. Надо работать. Только так.

А если даже человек неверующий – то мало что меняется. Работать – и все нормально будет. И оптимизм – это очень важно. Никогда не скажу: «Я не могу». Потому что в 90% случаев это значит «я не хочу». Мы можем делать все. И наши дети прибавляют нам оптимизма.

Сейчас наш молочный бизнес, наша гордость, разрушен. И это грех. У меня нет прибыли. Только долги. Я должен вернуть кредит. У нас нет лишних денег. Хочу, чтобы кто-то сказал правду: наша ситуация плохая. Но нам не нужно просто «дай-дай», нам нужно вместе найти правильную стратегию. А пока мы лишь постоянно слышим: «все хорошо», потому что чиновникам нужно только одно – чтобы статистика в этом году была лучше, чем в прошлом.

Но я гордый. Я верю, что успех придет. Вот наша земля, наши дети, фермеры на русской земле – мы просто должны работать. Нам нужно, может быть, еще поколение, чтобы все поменялось. Но у нас хорошая жизнь, и мы готовы подождать дивидендов 10-15 лет. Я люблю работу.

А.К. Это заметно.

Д.М.К. Тот человек успешный и удачливый, кто нашел работу по сердцу. И очень важно, чтобы вокруг были только такие начальники, у которых все люди могли бы найти эту любовь. У нас здесь есть один директор – он только ругается на народ. И не понимает, что он – мастер, а люди – его инструмент. И, как директор, он обязан найти способ правильно работать с инструментом. Правильно им управлять.

А.К. Чем Англия принципиально отличается от России?

Д.М.К. Я люблю Россию. Я не филантроп, я так чувствую. А как объяснить любовь? А в Англии мне не нравилось. Там уже все скучно, все сделано, а тут – простор для деятельности. Здесь я дома. Здесь есть все, что мне нужно: семья, культура, серьезная жизнь. Очень серьезная. Я не чувствую англичан. Я не против эмигрантов, не против мусульман, но Англия сейчас – не такая, как три века назад или во времена 

Шекспира. Я родился южнее Лондона, в маленьком городке Шеппертон на Темзе, там много киностудий, там целый киношный город, как «Мосфильм».

А.К. Может, дело в женщине в первую очередь?

Д.М.К. Не только. Хотя я и думаю, что моя супруга Нина Валерьевна – самая красивая в мире. Хотя другие вот думают, что, в общем, нет. Важнее, что Россия – это Россия. Это не Европа. Люди живут здесь трудно, но жить в Англии мне было труднее. Там hypocracy...

А.К. Лицемерие?

Д.М.К. Да. В Америке, в Англии думают: «Мы лидеры, мы самые лучшие демократы, мы первые». И я сам бы хотел сказать моим детям: «Мы должны жить в Англии», но не могу. Демократии у них нет. Моральный закон в России не менее значим, важен и силен, чем у них. И наша православная вера, слава Богу. Она мне очень дорога. Здесь я дома.

Первые слова, которые я произнес по-русски: «Я дома». Если человек чувствует так, он может пережить все. У меня три брата, три сестры в Англии, и они думают, что я – дурак. Мой папа – поляк, у меня наполовину славянская кровь. И у папы гены оказались сильнее, чем у мамы.

А.К. Если бы мы экономически подравнялись с той же Англией, с Америкой, то вообще не было бы вопросов?

Д.М.К. Развитие не бывает быстрым. И бизнесмены пока не готовы рисковать. Простите меня, но олигархи получили собственность очень дешево, за бесценок, а что они вернули народу? Ничего!

А.К. А что, русские работают лучше, чем англичане?

Д.М.К. Англичанин, это кто? Черный, желтый, румынский? Когда мне было 15 лет, кто копал дорогу? Кто построил метро? Ирландцы. А через 10 лет ирландцы уже занимались бизнесом. А потом у нас были люди с Карибских островов, потом из Эфиопии, сейчас румыны. И кто в Англии работает лучше? В метро в Лондоне можете найти белое лицо? Это хорошо или плохо? Это эволюция.

Как можно сказать: «Русский человек плохо работает»? Кто построил Магнитогорск? Русский народ. А сейчас возникает совсем новая система. Система может меняться быстро, а вот для изменений в менталитете требуется несколько поколений. Сейчас у нас второе поколение после перестройки, и я уже вижу разницу, вижу детей, которые понимают, как они должны работать завтра.

После перестройки вообще никто не работал. Каждый день был party, все сидели, выпивали. Дети? Какие дети? В луже сидели тогда наши дети.

Я уже 15 лет не даю взяток полицейским на дороге, потому что когда моему сыну Степе было три года, он, видя, что к машине подходит гаишник, сказал: «Папа, твой любимый человек идет, дай ему денег». И мне стало стыдно. Сейчас мы меняемся. Это эволюция. Рабочий человек должен быть уверен, что завтра все будет хорошо. Это оптимизм.

Несколько лет мы жили без этого, потому что люди не верили в нашу политику. Ведь русский народ, по-моему, не готов для демократии, как в Европе. Никто не готов за это платить налоги. Сейчас люди, после того как построят новый дом, сразу же ставят забор на четыре метра. Но процесс идет. У меня пятеро детей. Да, у меня получилось когда-то что-то сделать, и наши деньги тоже немножко спасли Россию. Но 20 лет назад 100 000 долларов были большими деньгами. А сегодня – нет.

Если человек хочет сейчас построить новый бизнес в России, ему придется очень сложно. Как в Европе. Это большие сроки, это терпение и умение ждать, и необходимость рисковать.

Проблема у нас и с рабочей силой, и с ее мотивацией. 4,5 миллиона охранников в России. Еще 4 миллиона – шоферы. А если человек может получить 40 тысяч рублей в Москве как шофер, зачем он будет работать на заводе за 30 тысяч? А без создания новых производств, без внедрения новых идей – нельзя. Здесь одного обслуживающего персонала мало. Но процесс идет. Тяжело? Да. Долго? Да. Первые два года мы меняли рабочих на 90% каждый месяц. А сейчас к нам очередь. Но за 20 лет поменять менталитет народа и чиновников – невозможно. Я хожу в Минсельхоз, где кучи дармоедов сидят за плотно закрытыми дверями. Им не надо никаких нововведений, они не хотят работать по-новому. В нормальной стране они бы остались без работы. Нам нужны деловые люди, опытные люди, которые не будут работать по-старому.

А.К. А можно ли побыстрее, не черепашьим шагом?

Д.М.К. Быстро – это Майдан. Я не люблю Майдан. Нет. Демократия через революцию – это не демократия, это революция. Потом еще революция, еще Майдан и еще Майдан. Сейчас у нас очень спокойный, стабильный фундамент для русской демократии. Не западной.

Здесь в России я люблю вашу культуру – нашу культуру, нашу историю. Русские – самый интеллек­туальный народ, кроме, может быть, немцев. С немцами, с точки зрения культуры, русские на одном уровне. Нормальный русский человек любит и разбирается в истории, дети знают, когда случились важные для страны события. А история очень важна, потому что тогда человек знает, кто он и кем он хочет быть. Это хороший фундамент.

И, конечно, Россия – очень богатая страна. Проблемы есть. Коррупция, да. Но не такая, как на Украине. У меня несколько украинцев работает. Не скажу, что они все одинаковые. Нет, но украинский не такой…

А.К. Другой?

Д.М.К. Они думают, что они умные. А культуры нет. А у нас Пушкин – такой же, как Шекспир. Вот так Господь решил. Но имидж у нас плохой. Очень. «Русские… Russian are coming». Но нам, конечно, и самим надо учиться. Сегодня сервис постепенно становится лучше. Мы даже мясо научились готовить не только medium. Когдa у нас гостил первый иностранец, он сказал: «Сервис у вас ужас, никогда не вернусь». Но вернулся. Потому что у вас есть очень особенная русская гостеприимность. Вот так. Я 23 года живу в России, а люди все продолжают и продолжают меня спрашивать: как я могу здесь жить? Но это моя проблема или ваша? Вы думаете, там лучше. А как там лучше?

А.К.  Какая главная проблема, которую вы сейчас будете решать в своем деле?

Д.М.К. У меня две проблемы – молоко и туризм. Молочная ферма «Рождество» и агрокультурный туристический комплекс «Богдарня». С молочным бизнесом нам должно помочь государство. Нам стоит смот­реть, как работают в других странах. В Европе, Америке 20-25-летний кредит. Стране, чтобы правильно развиваться, надо ясно понимать, что в ней происходит. А для этого очень важна правильная статистика. Раньше, когда был Госплан, все занимались приписками, и реального положения дел в стране никто не знал. А сейчас все уменьшают доходы – и опять же никто не знает, что на самом деле у нас происходит. Об этом я и спросил Владимира Владимировича на прямой линии в апреле этого года: «Будущее можно построить только на правде. Проблемы можно решить, только зная факты. Вы верите в статистику, которую вам показывают? Или они врут, потому что боятся сказать вам правду? Я не люблю статистику!» Как человек, который работает на одном месте 10 лет, может вдруг признать, что все это время работал неправильно? Конечно, все боятся. И это наша главная проблема сегодня. Но Владимир Владимирович мне не поверил. А ведь сейчас вокруг главный – частный человек, частные деньги. А зачем я буду давать государственным органам мою статистику? Точную, правдивую – имею в виду. Тогда же меня задушат налогами! Поэтому я хочу давать статистику, но не могу. Поэтому у нас должен быть такой налоговый закон, который позволял бы уводить налоги в минус, чтобы в трудную пору с меня не брали денег. А сейчас очень трудно частному предпринимателю избежать банкротства.

Владимир Владимирович сказал, что не верит, что человек 15 лет работает в сельскохозяйственном бизнесе и не имеет прибыли. А что я получил? Только оптимизм и возможность объяснить детям, что долгосрочный проект – это терпение.

И в очень жалком состоянии у нас туристическая отрасль. И здесь тоже нет стратегии. Вот даже по телевизору нет рекламы типа «Посетите Россию». А ведь в 2013 году наши туристы потратили около 53 миллиардов долларов.

А.К. На внешний туризм?

Д.М.К. Да. За границей. Дайте мне большой кредит на 15 лет, и я начну открывать гостиницы. Наш народ хочет отдыхать дома. А при этом спускает деньги в разных очень скучных Шарм-эль-Шейхах. Наш народ хочет на рыбалку, в лес, на шашлык. Вот у нас, в «Богдарне», сельская усадьба-гостиница, контактный зоопарк, здесь обучают верховой езде, устраивают детские лагеря. А соревнования по экипажной езде, в том числе на русских тройках, уже известны на всю страну.

Владимир Владимирович, он очень хороший президент, но как он может что-то решить, если все вокруг твердят: «Все х­орошо. Все хорошо». Он может решить все, но он должен понимать, что у нас не так.

А.К. Один человек не может решить все.

Д.М.К. Особенно, если он не знает правду. Но я уверен, что у нас все будет хорошо. Только когда? 

Чечня: три дня ты будешь жив

Колыма: Черная планета

Неизвестный Сахалин: путь на край света