Признаюсь, не часто я пью чай с аристократами и обсуждаю насущные темы с персонами королевской крови. В принципе, ничего экстраординарного, все мы из плоти и крови. Но когда идешь на встречу с человеком по коридору его замка, а со стен на тебя смотрят 10 поколений его предков, внутри возникает особое чувство. Это ощущение реальности жизни другого типа, не похожей на нашу, основанной на глубокой семейной традиции, когда призыв «держаться корней» не просто фраза, а правило жизни. Большая светлая комната, по стенам книги, в углу арфа и рояль с откинутой крышкой, на пюпитре стоят ноты, на них написано… нет, не J. S. BACH — David Bowie songs.
Если можно, несколько слов о детстве, воспитании, взрослении и главных пристрастиях того времени.
Мои дедушка с бабушкой жили в Гудвуде, а мы с родителями — в ста километрах от них, но на праздники обязательно к ним приезжали. И только когда мне исполнилось 12, дедушка с бабушкой переехали к нам и мы стали жить вместе. Если честно, школу я ненавидел. Закончил свое школьное образование, когда мне было 16, и очень серьезно увлекся фотографией и кино. Соответственно, в 17 лет я хотел заняться либо фотографией, либо съемками. И мне очень повезло — я устроился помощником к известному режиссеру. Стал неким подмастерьем, очень многому учился, смотрел как устроено кионопроизводство, пытался понять, из чего складывается жизнь именно кино-режиссера. Так я проработал год, а потом уехал в Африку просто как фото-граф, чтобы совершенствоваться исключительно в фотоискусстве. Я делал фоторепортажи из Южной Африки, Кении и соседних африканских стран. Соответственно, такую жизнь и вел: снимал репортажи, делал студийные съемки, работал над проектами, и только в 1994 году вернулся в Гудвуд. Мой дедушка в 1948 году построил и открыл на территории поместья трек, поэтому именно он виноват в том, что я заразился всем тем, что связано с автомобилями, гонками и скоростью.
А отец не был против того, что вы не стали получать университетское образование?
Возможно, и был. (Смеется.) Ну, во-первых, родители думали, что я учусь — жил-то я здесь, в Лондоне. А с другой стороны, они давали мне свободу. Во-вторых, у меня всегда было свое мнение. Я всегда его придерживался и всегда делал то, что хотел. Я был свободен в своем выборе.
Нет, не так, к сожалению. Титул в наше время уже ничего не значит. Сейчас это просто слово. Все эти традиции, к сожалению, уходят. Остается только название, и все.
Нет, не так, к сожалению. Титул в наше время уже ничего не значит. Сейчас это просто слово. Все эти традиции, к сожалению, уходят. Остается только название, и все.
Действительно, приезжал недавно один аристократ в Москву и констатировал, что аристократия в Англии умерла, особенно в части реального влияния. Это правда?
Да, совершенно точно. В Палате лордов еще происходит какое-то движение, но в большинстве случаев так оно и есть.
А вы входите в Палату? Вам нравится, что там происходит?
Нет, потому что место в Палате лордов сейчас занимает мой отец. Члены палаты не избираются. Они обсуждают проекты, которые им предлагают, а значит, у решений, которые они принимают, нет какой-то однозначной политической предопределенности. Поэтому мне очень сложно высказаться за или, наоборот, против Палаты лордов. Конечно, если страна потеряет этот политический институт, наверняка исчезнет нечто значительное, выполнявшее, в том числе, и культурную миссию. У меня нет своей четкой позиции.
В России идет много всяких дискуссий о демократии. Русский философ Иван Ильин сказал, что хороша та система государственного устройства, которая позволяет править государством лучшим ее гражданам. Можете ли вы сказать, что в Британии страной правят лучшие?
Ну, кто знает. Но, по крайней мере, у нас демократия, и не мы, аристократы, правим страной. По крайней мере, когда политики получают свои посты, они считаются лучшими. Но, скорее всего, в стране есть и более достойные люди, но, к сожалению, они не в парламенте.
Аристократы — люди, не думающие с детства о том, как заработать на кусок хлеба, как прокормить семью. Что составляет смысл и цели их жизни?
За последние 200 лет все сильно поменялось. Сейчас прежняя жизнь уже невозможна. От короля деньги не приходят, с войн добычу никто не приносит, поэтому, чтобы выжить, необходимо усиленно трудиться. Мне надо теперь зарабатывать деньги на Гудвуде, поддерживать все на плаву, ведь просто так деньги с неба не падают, и поэтому я тоже кручусь-верчусь.
Сейчас, собственно, мой Гудвуд — главное мое дело. Это бренд, на котором сконцентрирована стратегия привлечения всех концептуальных видов спорта: крикета, гольфа, мото- и авторейсинга. Все это моя большая стратегия, целая концепция развития этого проекта.
В 1991 году, обстоятельно все обдумав, я понял, что надо открывать новый трек. «Фестиваль скорости» с этой точки зрения был ключевым моментом, отправной точкой развития всей этой истории. Сначала, когда я решил перестроить там трек, мне пришлось столкнуться с противоборством со стороны властей. Они не хотели мне ничего разрешать, и тогда я придумал концепцию «Фестиваля скорости» и заявил, что это просто необходимо людям — по крайней мере, 20 тысячам человек. И власти пошли на попятную — как можно противодействовать такой демократической идеологии организации праздника?
А как именно формулировалась концепция этого мероприятия? Было что-то похожее или это совершенно оригинальная идея?
Ну, в какой-то мере это была новая идея, потому что существовала привязка к уникальному месту — к Гудвуду. Там был трек, и мы просто думали, что с ним делать, как его лучше использовать. Все шло от этой трассы, по которой очень хотелось ездить. Из числа своих друзей мы решили пригласить примерно 60 владельцев интересных автомобилей — я сам подписывал приглашения. Но когда они все приехали, я очень удивился, потому что их оказалось в 10 раз больше, чем я ожидал. Стало ясно, что необходимость такого мероприятия будто витала в воздухе. Да, Гудвуд был брендом с 1948 по 1966 год, а потом он просто прекратил существование. Мой дедушка был вице-президентом этого клуба, а сейчас я вице-президент и мне очень хотелось возродить этот бренд. Соответственно, начиналось с идеи именно спортивной, но потом мы решили пойти совершенно по-другому, потому что никто в мире ни на одном таком мероприятии не дает возможности подойти к автомобилям, к гонщикам, почувствовать эту атмосферу. И мы сделали все иначе, чтобы дать возможность людям прикоснуться к истории и почувствовать себя частью этой жизни. Очень простой концепт.
А само соревнование, оно такое серьезное или это, скорее, шоу-заезды, чем жесткая борьба за секунды?
Нет, это настоящая гонка. Начинался фестиваль именно как соревнование, но сейчас этот формат немножко размывается, потому что не все автомобили предназначены и подготовлены для настоящей гонки, для серьезного соревнования. Сейчас приезжает много автомобилей из музеев, из частных коллекций, которые почти не эксплуатируются всерьез, но все равно существует костяк, на котором базируется самое настоящее соревнование. Это необходимо, чтобы сохранялась энергетика.
А сами вы принимали участие в соревнованиях?
Да, все время, и сейчас участвую.
У вас собственный гараж большой?
Мой дедушка был дизайнером автомобилей, поэтому у меня еще и от него кое-что осталось, хотя в прошлом году мы устроили большую распродажу — слишком уж много всего накопилось. Я могу прислать вам несколько фотографий моего любимого автомобиля 30-х годов.
А нет сожалений, что в Англии все меньше производится автомобилей, некоторые марки умирают, а некоторые растаскивают по миру?
Производство автомобилей изменилось глобально, в Англии в том числе.
Сейчас машин выпускается больше, чем когда бы то ни было. Но с точки зрения производства спортивных автомобилей Великобритания включена в процесс гораздо в большей степени, чем любая другая страна в мире.
А что, кроме автомобилей, составляет интерес в жизни?
По-прежнему очень люблю фотографию. Гудвуд — это моя жизнь, я целиком туда вовлечен, именно здесь мои бизнес-интересы. Все, что связано с автомобилями, мне просто нравится. Но только этим все не ограничивается. Например, у меня пятеро детей.
А они все учатся в Британии?
Да. Только один в Америке, в Калифорнии.
Сейчас из России многие посылают своих детей учиться в Англию. Это действительно самое лучшее место для получения образования?
Я же ненавидел школу, чего меня спрашивать? Но образование здесь хорошее. У меня дочка учится в Лондонском университете, а по exchange-программе она сейчас проходит курс в Московском университете.
Что она рассказывает про Россию?
Она просто влюблена в Россию.
