«Мечты, мечты, где ваша сладость?»
Наверное, не самое лучшее время для мечтаний, не сладкое. Сколь халвы не ешь, слаще не становится....
«Мечты, мечты, где ваша сладость?»
Наверное, не самое лучшее время для мечтаний, не сладкое. Сколь халвы не ешь, слаще не становится. И это не от того, что вкус еды пропал из-за ковида. От ковидно-карантинной жизни изменился вкус самой жизни. Если раньше утром ты выходил из дома и впереди были дороги и перекрестки, то теперь вокруг только пространство жилплощади, да вид из окна.
Зато стало еще яснее, что мечта — вещь о-очень относительная и подвержена обратной трансформации: не только мечта может становиться реальностью, но и реальность — мечтой.
Когда-то Рио был хрустальной мечтой детства одного всем известного, хотя и выдуманного, российского подданного. Как страстно он хотел уехать в город на берегу Атлантической бухты, где полтора миллиона человек ходят в белых штанах и танцуют чарльстон под названием «У моей девочки есть одна маленькая штучка». О чём говорить!
Нынешние россияне мечтают покинуть Родину в других направлениях. Но есть те, кто все же мечтает о Рио — автомобиле «Киа Рио». И это факт: уже четвертый год подряд по сто тысяч человек ежегодно, накопив под миллион рублей, делают свой выбор в пользу этой модели. Так что её можно называть не по-бухгалтерски самой продаваемой иномаркой, а более романтично — самым достижимым автомобилем-мечтой. А почему нет? Во-первых, чтобы заработать миллион, который можно отдать за 4-колесного друга без ущерба для семьи, еще надо постараться. Во-вторых, этот миллион можно потратить и на другую марку и модель, но россияне несут деньги именно к дилеру «Киа».
Скажете: а не все мечтают о «Киа». Соглашусь. Некоторые мечтают о «Бентли».
Вот в Советском Союзе в начале 70-х полстраны мечтало о ВАЗ-2101, «копейке», 50-летний юбилей которой мы отпраздновали еще и участием в ГУМ-ралли, стартовав с Красной площади (стр.56). Это был автомобиль совсем другого уровня в сравнении с более-менее доступным тогда для народа «Москвичом», не говоря уже о «Запорожце». А вот мой папа мечтал о другом, он мечтал о «Волге». И в конце концов его мечта осуществилась. Он приехал ко мне в стройотряд, где я после 1-го курса «проходил практику», и сказал: «Собирайся, едем в Горький (ныне Нижний Новгород) забирать машину». Нет, папа не был директором завода, он был работягой, мастером в горячем цехе на секретном заводе (полстраны работало за колючей проволокой на засекреченных предприятиях) и вкалывал в три смены, включая ночную — металлургические производства, кто не знает, не останавливаются.
Тут напрашивается вопрос нынешним металлическим баронам — Лисину, Мордашову, Потанину: стоит ли сегодня рабочему сталелитейного цеха мечтать о «Бентли»? Или лучше ограничиться «Киа»? Нет, я не за то, чтобы вытряхнуть этих господ с задних сидений их «Бентли» и «Мерседесов». Ни в коем случае. Но папа-рабочий ездил по нашему городу на такой же машине, что и директор завода, только другого цвета и рулил сам. Вот и ответ, почему некоторым хочется обратно в СССР. Справедливости ради надо сказать, что таких случаев было мало. А завершилась история тем, что через 20 лет папа, уже на пенсии, продал свою изрядно потрепанную мечту за копейки и переехал сюда, в Подмосковье, поближе к детям и внукам. А я купил ему «Киа».
Но я хотел о другом. О том, что мечтать не вредно, потому что мечты имеют свойство превращаться в реальность. Звучит банально, зато это правда. Но с возрастом прагматизм захлестывает, и о потенциальной мощи настоящей мечты как-то забывается. А витающего в эмпиреях взрослого обходят стороной.
И я, конечно, за большие мечты. В том числе за мир во всем мире и чтобы никто не болел. Но для их достижения совершенно непонятно, что могу делать именно я, хотя есть люди, которые могут над этим работать. Поэтому я за мечты, приближением которых к реальности можно заниматься ежедневно. А «мир во всем мире» и «чтобы никто не болел» пусть для меня останутся тостами.