Компания «Независимость» и лидер по продажам VW «Авто Ганза» предложили оценить немецкий пикап с милитаристских позиций.
Где, как не на войне, в самых тяжелых и важных для жизни испытаний, можно познать в полной мере надежность техники. Ну, разве еще в спортивных ралли. Но ралли «Дакар» VW Amarok уже с честью прошел. И тут оказывается, что машина может с достоинством служить и в качестве боевого автомобиля, и машины для инкасации. И это убедительно доказала «войнушка», которую остроумно задумали и мастерски воплотили сотрудники «Независимости» и «Авто Ганзы», водимые неистощимой на выдумки Милой Золотаревой. Для меня откровение, что девчоночий мозг в состоянии так смачно и так изобретательно придумать то, что по идее может изобрести исключительно ум мальчишеский. Кибальчишеский. Тем не менее…
«Площадку» нашли прямо в городе — территорию Столичной судостроительной компании (ССК). Одно дело — использовать пентбол на обычной местности с искусственно построенными заграждениями. И другое — настоящие заброшенные ангары, здания, поставленные на козлы догнивающие свой век речные «Ракеты», «Метеоры» и прочие «трамвайчики» с деборкадерами. А в противниках — профессионалы из спецназа.
На «Амароках» участникам надо было проделать деверсионную работу, прошерстив территорию и завладев боеприпасами. А территория эта хорошо охранялась тем самым спецназом, который нещадно — метко и хладнокровно, прицельно — «поливал» из укрытий. Да еще на пути постоянно оказывались разные препятствия в виде брошенных бочек, поддонов, арматуры и непролазной грязи.
Из машин под град пуль выходить не хотелось. Истинность происходящего возникла еще на подъезде к ССК, после того, как мы переоделись в камуфляж, взяли вещмешки, разместились в микроавтобусе и отправились выполнять задание. Таксист, увидевший нас в автобусе, спросил испуганно на светофоре: «Что происходит, ребята? Случилось чего?»
Вброс адреналина реально усилился, когда мы садились уже в пикап с оружием и командир ставил боевую задачу: первая партия бойцов вернулась сильно израненной — кто-то даже в голову и маску (читай, лицо). Рассказывали, что пробиться к цели нереально, спецназ держит базу намертво. Маскировочная палатка штаба с постоянно входящими и выходящими бойцами, очаровательными медсестрами, и алюминиевые кружки с чаем усиливали ощущения.
Мне выпало в бой идти последним, когда в резерве оставались только девушки. «Ничего, прорвемся!», — с отчаянием смертника выдохнул я, и мы уселись в «Амарок». И тут я похолодел: прямо мне в висок торчал ствол автомата — девушка-боец, сидевшая рядом, просто забыла, что у нее в руках оружие.
И мы прорвались, выполнили задание с легкими ранениями в ноги и руки. Мои боевые подруги в самом деле творили чудеса отваги. Пока я их прикрывал, не давая противнику высунуться из укрытий, они с визгом и отчаянием набрасывались на препятствия, затыкая уши и нос от страшных взрывов петард и дымовых шашек, тащили каждая по ящику с боеприпасами. Я зря покрикивал на них за их нерасторопливость и неловкость, и жалея в душе обзывал «курами»: когда я сам в отчаянии и каждое мгновение ожидая «пулю» в голову вцепился в последний ящик с патронами — я не смог его оторвать от земли, настолько он был тяжелым и неухватким.
А потом на обеде, уже отмытые и переодетые, в хорошем ресторане, я лично ел и ел, как будто хотел насытится на всю оставшуюся жизнь. И пил водку, которая не хмелела. С девчонками на войне, как и в мирной жизни, работать одно удовольствие: не подведут, все исполнят как скажешь, и примут огонь на себя. И я поймал себя на мысли, что в бою я вряд ли бы отдал жизнь за мужика-бойца, но за такую вот девчонку — не раздумывая.
Такие вот игры получились у «Независимости» с «Авто Ганзой». А «Амароки» что: о них почти никто не вспоминал, настолько легко, неприметно и точно они сделали причитающуюся им работу.
