Теплый, густой и бархатный, как занавес МХТ, ночной воздух внезапно прорезает высокотехнологичный истерический грохот, издаваемый форсированным...
Теплый, густой и бархатный, как занавес МХТ, ночной воздух внезапно прорезает высокотехнологичный истерический грохот, издаваемый форсированным двигателем на высоких оборотах. Тут же накатывает вторая ударная звуковая волна, но с большей басовой составляющей в тембре. Через две секунды бешено ревущая парочка проносится мимо моих окон, а еще через три секунды тишина опять расползается по комнате. «Сволочи», – подумал я, цепляясь за остатки сна, и перевернулся на другой бок.
Подумал без злобы и раздражения на то, что меня разбудили в третьем часу ночи. Правда. Нет, конечно, этих полуночных ковбоев следовало бы привязать за ноги и подвесить вниз головой над работающими двигателями их собственных машин, предварительно положив по кирпичу на педаль газа.
Но на самом деле мне нравится порода этих парней. Ясный день, что не на простых гражданских повозках они отжигают. Ну и не на AMG и эМках. Они берут те же самые гражданские машины и превращают их в совсем другие субстанции. Они их тюнингуют. И вот эта тяга к изменению существующих вещей, улучшению действительности – это здорово! Наш русский пейзаж и так неброский, а тут еще каждый день на старой короле или жухлой калине по сто км надо проезжать – с тоски двинуться можно. Есть люди, которые терпят и терпят, а есть те, которые не могут примириться и что-то делают.
Делают, конечно, по-разному. Пусть некоторых из них называют страусами, павлинами и токующими тетеревами. Но даже худшие варианты мужского тюнинга не сравнить с женским, когда милые дамы шприцами что-то из бедер выкачивают, под губы вкачивают и в грудь вставляют. И вот Оскар Уайльд, пусть и был гей (за что и поплатился в доброй старой Англии), зато к´ак сказал, лежа в кровати, в задрипанном отеле буквально перед тем, как отдать Богу душу: «Или я, или эти мерзкие обои…» Хотел бы я посмотреть на автомобиль, на котором бы он ездил, живя в XXI веке.
Да, мне нравятся эти вторые. Они растачивают цилиндры, меняют привода, фрезеруют рычаги, усиливают опоры, настраивают амортизаторы, форсируют, наддувают… Они не мирятся, не жалуются, не дрыхнут. Они хотят большего, чем есть в окружающей действительности, и сами это большее мастерят. На этих вторых и вся надежда.
А то, что они иногда спать не дают, так это они так поют «Не спи, моя Кострома…!»
Хотя некоторых подвесить не мешает.