«Мечты, мечты, где ваша сладость?»
Наверное, не самое лучшее время для мечтаний, не сладкое. Сколь халвы не ешь, слаще не становится. И это не от того, что вкус еды пропал из-за ковида. От ковидно-карантинной...
«Мечты, мечты, где ваша сладость?»
Наверное, не самое лучшее время для мечтаний, не сладкое. Сколь халвы не ешь, слаще не становится. И это не от того, что вкус еды пропал из-за ковида. От ковидно-карантинной жизни изменился вкус самой жизни. Если раньше утром ты выходил из дома и впереди были дороги и перекрестки, то теперь вокруг только пространство жилплощади, да вид из окна.
Зато стало еще яснее, что мечта — вещь о-очень относительная и подвержена обратной трансформации: не только мечта может становиться реальностью, но и реальность — мечтой.
Когда-то Рио был хрустальной мечтой детства одного всем известного, хотя и выдуманного, российского подданного. Как страстно он хотел уехать в город на берегу Атлантической бухты, где полтора миллиона человек ходят в белых штанах и танцуют чарльстон под названием «У моей девочки есть одна маленькая штучка». О чём говорить!
Нынешние россияне мечтают покинуть Родину в других направлениях. Но есть те, кто все же мечтает о Рио — автомобиле «Киа Рио». И это факт: уже четвертый год подряд по сто тысяч человек ежегодно, накопив под миллион рублей, делают свой выбор в пользу этой модели. Так что её можно называть не по-бухгалтерски самой продаваемой иномаркой, а более романтично — самым достижимым автомобилем-мечтой. А почему нет? Во-первых, чтобы заработать миллион, который можно отдать за 4-колесного друга без ущерба для семьи, еще надо постараться. Во-вторых, этот миллион можно потратить и на другую марку и модель, но россияне несут деньги именно к дилеру «Киа».
Скажете: а не все мечтают о «Киа». Соглашусь. Некоторые мечтают о «Бентли».
Вот в Советском Союзе в начале 70-х полстраны мечтало о ВАЗ-2101, «копейке», 50-летний юбилей которой мы отпраздновали еще и участием в ГУМ-ралли, стартовав с Красной площади (стр.56). Это был автомобиль совсем другого уровня в сравнении с более-менее доступным тогда для народа «Москвичом», не говоря уже о «Запорожце». А вот мой папа мечтал о другом, он мечтал о «Волге». И в конце концов его мечта осуществилась. Он приехал ко мне в стройотряд, где я после 1-го курса «проходил практику», и сказал: «Собирайся, едем в Горький (ныне Нижний Новгород) забирать машину». Нет, папа не был директором завода, он был работягой, мастером в горячем цехе на секретном заводе (полстраны работало за колючей проволокой на засекреченных предприятиях) и вкалывал в три смены, включая ночную — металлургические производства, кто не знает, не останавливаются.
Тут напрашивается вопрос нынешним металлическим баронам — Лисину, Мордашову, Потанину: стоит ли сегодня рабочему сталелитейного цеха мечтать о «Бентли»? Или лучше ограничиться «Киа»? Нет, я не за то, чтобы вытряхнуть этих господ с задних сидений их «Бентли» и «Мерседесов». Ни в коем случае. Но папа-рабочий ездил по нашему городу на такой же машине, что и директор завода, только другого цвета и рулил сам. Вот и ответ, почему некоторым хочется обратно в СССР. Справедливости ради надо сказать, что таких случаев было мало. А завершилась история тем, что через 20 лет папа, уже на пенсии, продал свою изрядно потрепанную мечту за копейки и переехал сюда, в Подмосковье, поближе к детям и внукам. А я купил ему «Киа».
Но я хотел о другом. О том, что мечтать не вредно, потому что мечты имеют свойство превращаться в реальность. Звучит банально, зато это правда. Но с возрастом прагматизм захлестывает, и о потенциальной мощи настоящей мечты как-то забывается. А витающего в эмпиреях взрослого обходят стороной.
И я, конечно, за большие мечты. В том числе за мир во всем мире и чтобы никто не болел. Но для их достижения совершенно непонятно, что могу делать именно я, хотя есть люди, которые могут над этим работать. Поэтому я за мечты, приближением которых к реальности можно заниматься ежедневно. А «мир во всем мире» и «чтобы никто не болел» пусть для меня останутся тостами.