Дело жизни

Главное — найти правильных мастеров, ответственных, влюбленных, системных, тогда получится все — как на любом производстве. Но у нас еще, не забывайте, ответственность за парады 7 ноября. А ведь кроме танков Т-34, страна больше ничего выставить не может! Техники ходовой просто нет! Если клич кинуть, можно со всей страны собрать десяток государственных «тридцать четверок». И все! И я прекрасно понимаю, что сейчас наступил последний момент, когда можно еще воссоздать этот блок техники, который мог бы в достаточно большом объеме представлять историческое прошлое страны.

Разумеется. Советский Союз был выстроен на академическом образовании царской России. На собственных фундаментальных научных школах математики, химии, физики, географии. А школа отечественной инженерии? Это сумасшедшая школа! А сейчас — стоп! Все это выродилось, продолжения нет. Вот это меня больше всего тревожит. На заводах нет специалистов, которые могли бы работать качественно. В авиационной промышленности нет конструкторов и инженеров, продолжателей традиций Туполева и Ильюшина и многих талантливых конструкторов всех областей. Деньги есть, а рук нет. Нет ничего. Все разбалансировалось, машина едет туда, непонятно куда, непонятно зачем. Сегодня самое главное, чтобы у страны было направление. А тут каждый — кто куда. Самое главное, чтобы у Страны была не опоздавшая молодежь. Главное, чтобы у Страны были успевшие Правители.

Конечно! И мы были готовы сражаться — в Афганистане, где угодно — за страну, за родину против ее врагов. Во всяком случае, среди моего окружения, когда я служил в армии, именно так все и было. Мы любили Родину, мы верили, хотели ее защищать, воевать за нее — все это у нас было в корнях. Была такая красивая идея — служить Родине. Мы опоздали. Пришло другое время, совершенно непонятное, гах и сражениях, про которые они прочли в книжках. Они очень хотят знать историю наших побед. Не надо этого отнимать.

И сдать нормы, и преодолеть полосу препятствий. Любой городской мальчишка хочет быть героем. Кэндзабуро Оэ в романе «Опоздавшая молодежь» подробно рассказывает о том, что вся японская система образования была «заточена» на подготовку человека-воина и гражданина, который должен был умереть за идею императорской Японии, вообще за Японию. Именно в этом идея бусидо, идея самурая. Но война закончилась, мальчишки опоздали умереть, но из себя-то этот настрой, это воспитание не выбросишь — так и возникла японская идеология «опоздавшей молодежи». Но мы в каком-то смысле тоже опоздавшая молодежь, потому что в 70–80-е годы мы жили подругим стандартам. И у нас был настоящий патриотизм, не придуманный!

Аэродром 1936 года. Под Медынью — это в Калужской области. И там же мы хотим собрать тяжелую технику — танки. Уже второй парад на Красной площади летает. Можно будет прыгнуть с парашютом, пройти курс молодого бойца.
Не надо забывать, что «войну» за созда- ние в послевоенной Германии процветающего демократического общества выиграл немецкий учитель — прусский учитель, как сейчас говорят. И у нас «войну» за общество должен выиграть учитель, наставник. Только он может создать культурный пласт образованных людей, любящих страну.

Частично в Жуковском, частично — в Новосибирске. А сейчас будем восстанавливать аэродром Второй мировой войны совместно с ДОСААФ.

Здесь собрана коллекция, представляю-щая историю мировой техники. Техника — это и автомобили, и мотоциклы, и авиационные раритеты. Одно из направлений — реставрация отечественных самолетов — как советских, так и российских. Самолеты же времен Великой Отечественной войны выделены в отдельную программу «Крылатый памятник победы». Мы готовили большое шоу к столетию авиации, и я с гордостью скажу, что только в нашем музее есть эскадрилья «живых» летных машин-ветеранов, и другой в России нет! Мы летаем на наших машинах со «звездочками» в самых разных точках мира — и в Англии, и во Франции, и в Арабских Эмиратах — и наше военное героическое прошлое повсюду вызывает восторг.

Это внутреннее чутье. Я стараюсь собирать шедевры, наиболее харизматичные, интересные экспонаты, которые могли бы дать представление о той или иной эпохе машиностроения, мотостроения, танкостроения, авиастроения. Что-то ищу, что-то нахожу, покупаю на аукционах. Что-то было куплено раньше, что-то вымениваю. Кое-что предлагают, есть свои, скажем так, поставщики. Сегодня интересных машин в России практически не осталось: они или уехали за границу, или осели в частных коллекциях.

Представьте, нет. И у машины Сталина то же самое. В колесах – воздух того времени!

Да. Которую он сам лично водил. Из машин исторических персонажей…Машина контр-адмирала Хорти. Это фашистский диктатор, венгерский. Машина Генриха Шлоссера — главы химического концерна Германии, одного из главных сподвижников Гитлера. Очень интересна машина заместителя наркома авиационной промышленности Михаила Иванова — «Бьюик» 1929 года с пробегом всего в несколько тысяч километров. Машина, по сути дела, была расконсервирована только в конце 80-х — начале 90-х годов. Она была, видимо, получена чиновником, когда он ездил в Америку покупать авиадвигатели. Эту машину погрузили на корабль, наверное, в качестве какого-то «отката». Или как подарок, в знак благодарности. Но по мере приближения к России, Иванов, судя по всему, стал понимать, что он сделал что-то не так. И когда он приехал в СССР, машину почти тайно вывезли в Малаховку и спрятали. И эта новая машина простояла в гараже до конца 90-х годов. В родной покраске, с родным салоном, с родными колесами. Была бережно закрыта одеялами и намазана толстенным слоем крема «Балет». Был такой коллекционер Михаил Стацевич — к сожалению, он умер не так давно. Он сумел сохранить этот автомобиль для музея.

ЗИС-115. Броневик. С теми же стеклами, потемневшими от времени. Через окна этой машины Сталин смотрел на советскую империю. В этой машине сидит манекен Сталина, правда, не на привычном для него месте — он не сидел сзади, а предпочитал боковое кресло. Потом машина, которую Брежнев подарил в свое время лидеру ГДР Хонеккеру. Хонеккер на этой машине встречал Фиделя Кастро и Эрнесто Че Гевару.
Есть машина, на которой ездил Гагарин, машины Горбачева, Ельцина, Патриарха Пимена. И, конечно, машина Брежнева, в которой он сам сидел, — короткий ЗИЛ двухдверный.

Я люблю каждый экспонат и к каждому отношусь с уважением. Как семья, в которой много детей. Как можно одного любить больше, другого меньше? Но с точки зрения истории, конечно, есть интересные экспонаты. Например, «Гроссер-Мерседес-770», который принадлежал Гитлеру. В этом бронированном кабриолете он принимал парады. Это, безусловно, из мировых топов. И сразу же перед тобой возникает образ фашистской Германии. Через эту машину — через ее формы, облик — можно понять симпатии, взгляды, саму идеологию нацизма. Потом эта машина была подарена Павеличу — диктатору Хорватии. А когда к власти пришел Броз Тито, он подарил эту машину Сталину. Но Сталин посчитал, что непатриотично ездить на этом кабриолете — машине врага, и подарил ее первому секретарю Узбекистана. И уже много лет спустя, в 90-е годы, я вытащил ее к себе. Еще один очень интересный автомобиль — бронированная машина Сталина. Машина Гитлера еще в реставрации, а машина Сталина уже в экспозиции. Рядом — машина Берии, ЗИС-110 Б кабриолет.

В нашей стране большая проблема с гордостью — с гордостью за Родину. С тем, что мы называем патриотизмом. И сам по себе музей — это, прежде всего, уважение к нашему историческому прошлому. Любой человек в конце концов обязательно задает себе вопрос: что я сделал, зачем я живу на земле? Поэтому строительство музейного объекта, в данном случае — технического, автомобильного, военно-исторического — это попытка создания абсолютно бескорыстного пространства, попадая в которое любой человек испытывал бы чувство гордости за то, что он живет в России. Делаю это для того, чтобы показать, что у нашей страны все еще впереди. Я верю, что у нас есть еще надежда. И радуюсь, когда тысячи детей приходят сюда в субботу-воскресенье, радуюсь, когда вижу изумление иностранцев, осматривающих музей и удивляющихся тому, что в России это возможно.

Да, конечно. Все достаточно дорого. По сути дела, если машину расшивать, переделывать — не важно, какая это машина, 50-х годов или машина более ранняя, — времени и сил уходит очень много. Хорошая реставрация стоит от ста до двухсот тысяч долларов. Одной машины.

А сколько стоит жизнь?

Любой автомобиль можно завести. Все машины ездовые, от первой до последней! Это главное качество музея живой истории. Все живое.

Более сотни автомобилей, сотня мотоциклов, такое же количество техники в реставрации. Но остро не хватает площадей. Сейчас экспозиционная площадь — 9700 квадратных метров. Надо строить новое здание, гораздо большее, чем нынешнее. Моя идея — создать российский музей техники, лучший в Европе.

Прежде всего, музей — это самое важное из того, что я сегодня делаю. Я отношусь к этому как к главному делу жизни. Все, что «за музеем», только для того, чтобы музей существовал. Я — хранитель. Все экспонаты любовно сбережены для сегодняшнего дня и для будущего. Считаю, что музей — это не собирательство, а сохранение.

Конечно. Реставрация машин — это как реставрация живописи. Здесь человек должен не просто обладать техническими знаниями для ремонта машин. Во-первых, он должен быть подкованным автомобильным историком, потому что любое нарушение — это уход от оригинала. Поэтому мастера, которые занимаются реставрацией, досконально знают автотехнику 20–30-х годов, крайне увлечены своей темой и обладают хорошими знаниями ремонтной базы автомобилей того времени. Эти созидатели — фанаты. В России, думаю, таких людей всего несколько десятков — специалистов историков, реставрирующих автомобили.

Мы вот начали разговор о деньгах...Деньги… люди… цифры. У богатейших людей на счетах сотни миллионов долларов, но это люди-цифры: они живут с этими цифрами и умирают. На цифрах их жизнь начинается и на цифрах заканчивается. Понимаете? А необходимо переключение в созидание, в красоту. Красота спасет мир — так и надо понимать, дословно: именно красота спасет мир. Добро и красота. Поэтому музей имеет отношение не к бизнесу, а к чувству любви к Родине. Моя позиция — гражданская позиция.

Музей основан в 2003 году. Тогда был заложен первый кирпич. И через год здесь уже был музей. Тогда это было недорого. Взлет сумасшествия произошел значительно позже. Брал землю в аренду, потом строил. Поэтому здесь не было каких-то космических денег.

Да, самофинансирование, позволяющее не получать от государства никаких дотаций. Полное самодотирование за счет аренды помещений здесь, в музейном комплексе. И все средства идут на музейные нужды.

Нет, это образ жизни. Никакого отношения к бизнесу музей не имеет вообще. Это же касается и реставрации. Машины реставрируются только для музея и потом выставляются. Я не продаю машины. Когда появляются деньги, приобретаю и реставрирую машины, которые раньше были найдены в России или куплены за границей. Сбор идет везде и всюду, но на сегодняшний момент я больше занимаюсь реставрацией, потому что уже собрался достаточно большой парк автомобилей, которые нужно восстанавливать. Цены на машины очень резко выросли, поэтому я довольствуюсь тем, что у меня уже ждет реставрации. Мы живем только за счет того, что часть этажей арендуется, и те поступления, которые идут с аренды, вкладываются в развитие. Такая экономическая схема, позволяющая…